Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия : СИ]

— Ну и упрямая же ты у меня баба, лада моя, — голос батюшки наполнился нежностью, — Белавка вся в тебя.

— То-то и оно, что в меня, потому я и злюсь, ведь не пробьешь ее, — матушка вздохнула, и Белава улыбнулась.

Матушка была с ней строже, чем с остальным детьми, но любила непутевую дочь не меньше. Просто волю давать не хотела, за нее это давал батюшка. Девушка отправила будущий каравай в печь и взялась за веник, все одно мать заставит. Машинально водя веником по полу, Белава вспомнила бабушку. Не зная, что это бабушка, девушка решила бы, что этой женщине лет сорок, не больше. Видела ее внучка первый и последний раз лет в пять, а потом она сгинула. Сначала ждали, потом помолились за помин и ждать перестали. Девушка подошла к оконцу и с тоской поглядела на улицу, там в солнечных лучах купалось лето. За спиной шаркал по полу веник, самостоятельно. Такие вещи Белава даже не замечала уже. Задала начало движения, указала задачу, и тот же веник начинал мести без всякого белавиного участия. Способности эти проявились у нее в десять лет, чем сильно расстроили и напугали ее мать. Всемила ничего не имела против колдунов, в Семиречье они были в почете, но в своей семье она видеть чудес не желала, опасаясь колдовской жизни своих чад, наследственность дело такое. К ее облегчению бабкино умение переняла только Белава, что в свою очередь все равно огорчало, потому как эту дочь можно было пристроить очень выгодно. Белава же откровенно скучала в родительском доме, мечтая о свободе и чародейском учении. Если бы не матушка, батюшка отвез бы ее к чародею Дарею еще в десять лет.

У ворот раздался шум, оторвав Белаву от мечтаний. Она открыла оконце и высунулась по пояс, прислушиваясь к крику:

— Открывайте, люди добрые, приехали к вам не воры злые, не разбойники лихие, а приехали к вам сваты удалые, за красой девицею, за ясной молодицею. — вещал зычный голос.

— Опять сваты к Белавке приперлися, — засмеялся тонкий голос Огневы, младшей сестры. Она радостно щерилась, ожидая развлечения от очередного сватовства.

Батюшка неспешно пошел к воротам, так же как и Огневка потирая руки в ожидании нового чудачества от Белавы. Матушка же кинулась за дочкой в избу. А та так увлеклась разглядыванием гостей, что не услышала шагов матери, и та застала веник-самометник за работой и всплеснула руками. Если бы не сваты, то пришлось бы Белаве несладко, но сейчас Всемиле было не до того. Она только погрозила пальцем и велела спускаться вниз. Девушка пыталась отговориться тем, что скоро она спуститься, но матушка не поддалась, памятуя проделки непутевой дочки. То она сбежала через окно, и родителям пришлось изворачиваться ужами, надеясь, что невеста объявится. То явилась в каком-то грязном и рваном тряпье, с перемазанным сажей лицом, кося одним глазом, и сваты бежали прочь под хохот и улюлюканье младших детей и их приятелей. На выдумки Белава была богата. Наученная горьким опытом, Всемила решила глаз с дочки не спускать, поклявшись выдать-таки замуж хитрую девицу. Белаве ничего не осталось, только спуститься вместе с матерью вниз. В горнице уже топтались трое мужчин. Никодий хозяйским жестом указал им на скамью у стола, велел матери накрывать. Девушка же осталась стоять на пороге, опустив глаза под пристальными взглядами гостей.

— Ой, красна девка, — сказал мужчина в дорогом кафтане. — Такое чудо в самый раз нашему соколу. А рукодельница ли она?

— Рукодельница, — поспешно ответила Всемила, суетясь вокруг стола. И готовит хорошо, и за скотиной исправно ходит.

— А добра ли она, не вздорна ли?

— Тише воды в реке Струйке, — ответил отец, и глаза его заблестели как у озорного мальчишки, матушка подозрительно покосилась на него, но исправно закивала головой, поддерживая слова мужа.

— А уважительно ль она к старшим?

— Вчерась только старушку через тракт перевела, — снова ответил Никодий и, не сдержавшись, хмыкнул. Всемила незаметно ткнула мужа в бок. — Угощайтесь, гости дороги. Не готовились мы к приезду гостей, так что не обессудьте за небогатый стол.

Гости угостились и кашей горячей, и мясом печеным, и капусткой квашеной, и медом хмельным. Повеселели сваты и решили послушать, как красавица невеста поет. Никодий переглянулся с женой, таких просьб от сватов еще не было.

— Спой, Белавушка, — сказал он.

Белава вышла на середину горницы, подтянула к себе табурет и забралась на него. Перегнувшиеся через открытое окно Огневка с Милованом, младшим братом, аж, разинули рты в ожидании. Белава утерла нос рукой, протянув от локтя до пальцев, вытерла эту самую руку о подол, чем привела в легкую оторопь сватов и дурным голосом завыла:

А ходила я по лесу, сущая безделица.Как наткнулася на ветку, так теперь не девица.

Мать застыла с открытым ртом, отец замер на вдохе, сват, который попросил спеть, громко икнул. Двое других начали нервно накручивать бороды на палец.

— Тятенька, а кто эти дяденьки? — спросила Белава тоненьким голосочком, исправно удерживая зрачки у переносицы.

— Так сваты это, дитятко, — заканчивая прерванный вдох, ответил батюшка.

— А-а, — протянула девушка и засунула палец в нос, — а хочут чего?

— Так тебя замуж зовут, — потихоньку сползая под стол снова ответил отец.

Белава слезла с табурета, подошла к столу, взяла кусок хлеба. Отломав мякиш, она скрутила шарик из него.

— Дяденьки, смотрите чего могу, — она поменяла в носу палец на хлебный шарик, потом зажала вторую ноздрю и, набрав полную грудь воздуха, выдохнула.

Все зачарованно наблюдали, как хлебный шарик пролетев над столом, влетел в открытый рот старшему свату. Тот закашлялся, отправляя злосчастный шарик в новый полет, теперь тот шлепнулся в чарку с медовухой второму свату, как раз в тот момент, когда тот собирался ухнуть ее одним махом, дабы унять нервную дрожь. Сват медленно поставил чарку на стол и встал. Следом за ним поднялись двое его товарищей. Троица попятилась к выходу под гробовое молчание в горнице.

— Дяденьки, а хотите еще чего покажу? — шмыгнула носом Белава.

— Нет, дитятко, мы уже все увидели, — сказал старший сват, и троица, мешая друг другу, затопталась в дверном проеме..

Их попытки протиснуться в дверь одновременно наконец сняли замок молчания с уст младших отроков, и те громко загоготали, наслаждаясь новым представлением. Когда трое мужиков выскочили за ворота уже хохотал и Никодий, утирая слезы. И только Всемила горестно причитала на всю горницу.

— Непутевая, ой, непутевая, да за что же мне муки такие терпеть. Бесстыжая-а-а.

Белава посчитала самым верным выскользнуть из избы и спрятаться, пока мать не взялась за нее. Уже прячась за углом курятника, она услышала глухой шлепок и поняла, что отцу досталось скрученным полотенцем, отчего его смех перешел в хрюканье, но не прекратился.